«Мы не занимаемся частными случаями, финансируем только глобальные проекты», — чаще всего приходится слышать от крупных украинских и транснациональных компаний, внедряющих у себя стандарты корпоративной социальной ответственности.

Наталья Нетовкина, владелица ювелирного дома Zarina, уверена в обратном — только частная, адресная помощь дает уверенность в том, что твои деньги действительно будут использованы по назначению.

Наталья, Вы занимаетесь поддержкой самых разных проектов в совершенно разных сферах. Как Вы выбираете, кому будете помогать, а кому нет?

- Главный принцип — я должна быть четко уверена, что деньги будут потрачены именно на то, на что они выделяются. И что в дальнейшем этот проект будет жить и развиваться. Например, сейчас мы восстанавливаем древний храм в Чигирине — на сегодняшний день это главный проект, которым я занимаюсь.

Так вот, именно этот храм был выбран не только потому, что, на мой взгляд, это одна из крупнейших исторических и духовных ценностей (а одним из направлений нашей компании является возрождение культуры и истории Украины), но и потому, что я лично знаю матушку-игуменью этого храма, и могу быть совершенно точно уверена, что после восстановления он не будет заброшен.

То же касается и других проектов, которые мы поддерживаем — например, Бердянского кинофестиваля, который в этом году прошел в 13-й раз. Я хорошо лично знаю людей, которые его делают, понимаю, что это подвижники от кино, и что мы даем деньги не на то, чтобы кто-то попиарился на красной дорожке, а на то, чтобы хорошее, качественное кино стало доступнее для каждого украинца.

Ну и еще одно условие – мы должны быть действительно включены в проект, действительно в нем участвовать. Просто давать деньги на то, чтобы твой логотип повисел на билл-бордах — я не вижу в этом смысла.

К вам часто обращаются с просьбами поучаствовать в тех или иных проектах?

- Обращаются. Например, институт археологии, совместно с которым мы трудимся над восстановлением Чигиринского храма, недавно обратился с просьбой поддержать несколько действующих древних церквей, которым грозит разрушение — где-то крыша потекла, где-то подтапливает…

Но я это даже отдельными проектами не считаю — это скорее текущая работа, которую должен делать каждый нормальный человек. Не зря когда-то каждый должен был отдавать десятину на храм.

То есть Вы считаете, что каждый бизнесмен должен заниматься благотворительностью?

- Непременно. Помните Шота Руставели? То, что спрятал — то пропало, то, что отдал — то твое. Как показывает опыт — человеку действительно возвращается сторицей все, отданное на добрые дела. Если человек будет зарабатывать деньги исключительно для себя — высший смысл его существования исчезнет.

Деньги — это сильнейшая энергия, и если всю ее пропускать только через себя — можно сгореть.

Так что благотворительность для каждого бизнесмена — жизненная необходимость. Тем более Вы не представляете, какое внутреннее удовлетворение это приносит! Я сейчас даже не могу однозначно сказать, что вносит в мою жизнь больше смысла — мой бизнес, или восстановление храма в Чигирине.

Я ведь не знаю, захотят ли мои дети заниматься моим бизнесом. Возможно – нет, а значит — мне придется продать его, когда я уже не смогу заниматься управлением. А храм — он останется навсегда. И это ощущение причастности к чему-то вечному, высокому — оно дает удовлетворение, не сравнимое с просто заработком денег.

Благотворительность, меценатство — дают кроме моральных какие-то бизнесовые выгоды?

- Если Вы имеете ввиду государственные льготы, которые вроде бы получают компании, занимающиеся благотворительностью, то в нашей стране все это только на словах. То есть государство благотворителям не помогает ничем.

Но есть куда более существенный бизнес-бонус от благотворительности, чем какие-то госльготы — это твой имидж за рубежом, отношение к тебе иностранных партнеров. Поверьте, в Европе намного больше шансов произвести благоприятное впечатление, если ты скажешь — «я участвую в таких-то и таких-то благотворительных проектах», чем «я крутой бизнесмен, у меня столько-то миллионов».

Там меценаты — это люди совершенно другого уровня. А вот у нас, пока, к сожалению, нет — у нас все еще меряются толщиной кошелька. Этим, кстати, в определенной степени и обусловлено отношение к нам как к стране третьего мира.

Пока, насколько я понимаю, вы помогаете тем или иным людям и проектам «по зову сердца». Вы собираетесь как-то стандартизировать свою благотворительную деятельность — создавать фонд, выбирать профильное направление, как это делают большинство крупных компаний?

- Конечно. Например — мы уже систематизировали отчисления на благотворительность — это определенный процент от прибыли компании. Фонд у нас, кстати, тоже уже есть — называется «Вера. Надежда. Любовь», его цель — помощь детям-инвалидам. Пока этот фонд финансируется в основном мной и моими партнерами — владельцами фирменных магазинов, но, думаю, количество людей, которые захотят поучаствовать в нем, со временем будет расширяться.

Что же касается профильных сфер — мне сложно сказать, что вот этим мы заниматься будем, а этим — нет. Я всегда считала миссией нашей компании восстановление и популяризацию украинской истории и культуры как внутри страны, так и за рубежом, поэтому, конечно же, мы будем продолжаться поддерживать восстановление духовных и исторических памятников, археологические раскопки, создание музеев…

Мы даже связали это с бизнесом — ювелирный дом постоянно делает коллекции, посвященные той или иной культурно-исторической эпохе — и это отличный способ промоутировать нашу культуру и традиции на Западе. Но с другой стороны — мы уже много лет поддерживаем детский дом в Черкассах, Охматдет, помогаем деткам с ДЦП.

Так что сказать, что мы оставим какое-то одно направление, а от остальных откажемся – я не могу. И мне кажется неправильной позиция некоторых благотворительных фондов, основанных крупными компаниями, которые концентрируются на какой-то одной сфере, полностью «отметая» другие проблемы, и кроме того — обращают внимание только лишь на глобальные вопросы, а частные случаи для них неинтересны. А ведь глобальная проблема из частных случаев и складывается.

Как вы относитесь к пиару на благотворительности? Компании должны рассказывать об этом, или не стоит пытаться прославиться хорошими делами?

- Непростой вопрос. В Библии, если Вы помните, по этому поводу сказано, что правая рука не должна знать, что делает левая. Но с другой стороны, я уверена, что меценатские проекты крупных, известных компаний должны освещаться. Почему? Потому что это — пример для подражания.

Человек ведь существо общественное, и чем больше он будет видеть вокруг себя примеров людей и компаний, которые занимаются благим делом, тем больше шансов, что он присоединиться к этому.

Кроме того, я считаю, что нужно менять облик бизнесмена в обществе. У нашего поколения были идеалы — как это ни пафосно звучит. Была пионерия, был комсомол, были идейные лидеры, которые заставляли стремиться к какой-то высокой цели. Сейчас пошло полное нивелирование ценностей.

Идеал современного подростка — вовсе не Павка Корчагин, а дядя-бизнесмен на крутой иномарке и с толстым кошельком.

И поскольку этого уже не изменишь, надо менять облик самого дяди-бизнесмена. Показывать, что он зарабатывает деньги не только для того, чтобы их проесть, но и чтобы помочь другим, поддержать нашу культуру и историю, духовность. Важно показать, что человек именно потому и состоятельный, и состоявшийся, что думает не только о набивании своего кошелька. Шальные деньги еще никому никогда не принесли никакой пользы, в отличие от благого дела, которое, как я уже говорила, возвращается тебе сторицей. И хотелось бы, чтобы подрастающее поколение это понимало.